Грета скупо кивнула, опуская вниз глаза, в которых успела заметить влажный блеск.

А я снова корила себя за ложь.

С каких пор я с легкостью обманываю людей, которые вопреки всему хорошо ко мне относятся?

И уже знала, что, несмотря ни на что, эта женщина, с ее твердым, несгибаемым характером, с добрым огромным сердцем, прочно поселилась в моем сердце.

— А знаешь, Грета, мне правда немного нездоровится.

Она резко подняла голову.

— Ничего страшного, — поспешила ее успокоить, когда прочла в глазах неподдельный страх.

— Хочу несколько дней провести в своей комнате. Попроси, пожалуйста, меня не беспокоить. И еду можно приносить наверх.

Она нахмурилась, но, обведя глазами весь хаос, который устроили здесь строители, согласилась, вытирая свои красивые руки о белоснежный фартук.

И уже было хотела уйти.

— Грета, — остановилась, разворачиваясь. — А у нас есть исцеляющие кристаллы в доме?

Она задумалась на секунду.

— Нет, госпожа. Могу послать за целителем.

Отрицательно качая головой, постралась как можно безаботней произнести следующую фразу.

— Не нужно. Просто голова немного болит.

— Я могу распорядиться, и вам принесут чай.

На том и сошлись.

Я целый день и целую ночь дежурила у постели Ника. Ему два раза становилось критически плохо. Он горел, покрываясь крупными капельками пота, и бесконечно бредил, ища меня в своих несвязных видениях.

Так как целителя звать было опасно, я могла только обтирать его тело влажной материей и давать по капле воды.

От еды он отказывался, упрямо сжимая потрескавшиеся от жара губы. Я все равно подносила ложку с остывшим бульоном, пока не поняла, что мои потуги накормить Ника попросту бессмысленны.

Он таял на глазах. Бледная с серым отливом кожа ластилась от пота.

В очередной раз, ночью, когда сумерки превратились в темную, непроглядную ночь, а я, довольствуясь светом крошечной магической свечи, положила ладонь на лоб метаморфа, вдруг по-настоящему обожглась, отдергивая дрожащую от шока и боли руку.

Резко вскочила, метаясь по комнате, не зная, как поступить.

Ника вывернуло, изогнуло дугой на сбившихся под ним простынях. Он заскулил, корчась, словно от невидимых ударов. А я, кусая и заламывая руки, беззвучно плакала, смотря на его страдания.

Ник!

Он замер, очень мелко и часто дыша...

— Дара... — голос слабло проскрипел.

Быстро подбежала, садясь на краешек кровати, хватая его за горячую сухую ладонь.

— Не говори. Ты очень слаб.

Он с трудом улыбнулся, и облизнув губы приподнял голову.

— Зато ты сильная... — снова падая на подушку закатывая глаза.

Я не выдержала. Резко поднялась и выбежала из комнаты, стремясь куда-то вниз.

Я найду что-нибудь и спасу его!

А когда наткнулась на встревоженную шумом, от моим торопливых шагов, Грету, я уткнулась в ее грудь, рыдая как ненормальная...

— Что случилось, Дара?

Я затрясла головой, захлебываясь от жгучих соленых слез.

— Он... он...

— Кто он? Веррион?

Даже сквозь слезы заметила, как побледнело ее лицо.

— Нет... — и решилась на отчаянный шаг. — Пойдем со мной, — и чуть всхлипывая: — Я не знаю, что делать!

Грета, запахнув на груди тяжелый халат, поспешила за мной. А когда я впустила ее в свою комнату, зажигая магический свет, она вскрикнула, широко раскрывая рот.

Я читала ее мысли. Да она их не скрывала. Удивление, шок, неверие и, наконец, ужас.

— Дара... кто это? Что скажет Веррион? Он... — прикрыла ладонью губы, боясь даже вслух произнести, что будет со мной... с нами со всеми, если обо всем узнает мой муж.

— Это мой брат.

Женщина облегченно выдохнула.

— Я не могла поступить иначе. Он... — здесь я тяжело задышала, борясь с новой волной слез. — умирает.

Грета первой взяла себя в руки и, окинув взглядом кровать, подошла ближе.

— Я не буду спрашивать, как он здесь оказался...

Я благодарно прижала ладони к груди.

— И так понимаю, целителя звать нельзя?

Я кивнула.

— И что могу я, обычный человек?

Подошла к ней, хватая за ее подрагивающие от потрясения тонкие плечи, набрала в грудь воздуха, успокаивая учащенное сердцебиение и тихо произнесла:

— Я тебе все-все объясню, но чуть позже. Сейчас мне нужно отлучится. Здесь, в доме генерала, я не в состоянии ему помочь. Я отправлюсь в дикие земли, от куда он родом, и попрошу помощи у своей матери.

Глава 67

Грета ошарашенно заморгала, беззвучно открывая и закрывая рот. Я поспешила ее успокоить, добавляя в слова чуть больше жалости.

— Без тебя мне не справиться. Помоги мне.

Она недоверчиво покачала головой, находясь в полном замешательстве, и через секунду, когда переварила все, что я ей сказала, прошептала:

— Но как же... дикие, мать... я ничего не понимаю.

Я же, не дожидаясь ее согласия, принялась действовать.

— Что вы делаете, госпожа?

Я расстегнула платье, спуская его вниз, с тревогой посматривая на Ника, что дышал, казалось, едва-едва, медленно поднимая вверх грудную клетку.

— То, что ты сейчас узнаешь, знают немногие. А вернее только — он, — я кивнула на своего сводного брата. — И теперь будешь знать ты.

Нижнее белье без стеснения слетело к ногам. Когда я распахнула настежь окно, выглядывая наружу, кожу окутал прохладный воздух, заставляя меня оцепенеть от холода. Критично окинула взглядом пейзаж.

Придется оборачиваться здесь. Времени куда-то идти нет.

Хорошо, моя временная комната расположена в восточном крыле и окнами выходит прямо на бушующее от непогоды море.

Заметить меня не должны. Ну или... будем надеяться на это.

Снова развернулась к Грете.

Она все еще находилась в полной растерянности и непрерывно мотала головой, осуждающе цокая языком, словно не находила слов, которые могла подобрать, чтобы отговорить меня от безрассудного шага.

— Грета. Я не думаю, что в ближайшее время Веррион вернется. Но я не прощу себя, если не смогу помочь брату.

Женщина всплеснула руками.

— Так, может, все-таки за целителем...Я схожу, сама.

Категорично покачала головой.

— Он метаморф, и если... — запнулась на секунду, переводя учащенное дыхание. — Если моему мужу доложат, он все поймет, — подошла к ней вплотную, заглядывая в ее настороженные глаза. — Я знаю, что мне нужно тебе все объяснить...я это сделаю обязательно, но позже, — и вкладывая в свой голос все отчаяние, на которое была в этот момент способна, стараясь достучаться до ее милосердия, прокричала: — Пожалуйста!

Она неуверенно кивнула.

— А что мне делать с ним?

В душе загорелась надежда. Я еще раз посмотрела на кровать, где метался в горячке молодой мужчина.

— Просто будь рядом, давай пить и обтирай его влажным полотенцем.

И боясь, что она начнет меня отговаривать, быстро, не оглядываясь, подошла к окну, без труда залезая на подоконник.

Ну давай, Бетрина, не подведи. Нужно сделать все как можно тише.

Обернулась к Грете, что, прижав к груди свои руки, смотрела на меня как на душевнобольную.

— Я скоро вернусь. И чтобы не напугать тебя, просто знай... я белый дракон и об этом никто, даже Веррион, не должен знать...

Сказала и прыгнула, стараясь не обращать внимания на бередящие душу муки совести, когда услышала приглушенный вскрик Греты.

Бетрина, хорошая девочка, аккуратно взмыла в небо и легко затерялась в облаках.

Я совершенно не знала, куда лететь и, самое главное, как не попасться на глаза патрулю, без устали дежурившему возле границ. Но меня успокоила Бетрина. Ее уверенность подействовала и на меня. Я впервые абсолютно доверилась своей драконице. Только иногда шептала быть осторожнее. Она же возмущенно фыркала и летела, широко размахивая крыльями.

Пару раз ей приходилось совершать маневр и подниматься вверх. Хотя опасности я не видела. Только чувствовала, что так нужно.