Дракон отошел, я, обессилив, рухнула на пол, поджимая под себя израненные ноги. Его обнаженное тело блестело в полумраке, подсвеченное одинокой свечой. Напряженное, с тугими набухшими мышцами. Неприступная гора, бесчувственная глыба, через которую мне никогда не пробиться.

Медленно развернулся и ушел, с грохотом закрывая за собой дверь. Зашевелился замок, постанывая от поворачивающегося в нем ключа. А я еще сильнее заплакала, обнимая себя за плечи, понимая, что теперь заперта в этом низком, темном пространстве без малейшего шанса на помилование.

Глава 47

Воющий ветер забирался в мои всклокоченные волосы, хлестая ими давно небритые скулы. Я стоял и смотрел на границы. Глаза слезились от черного едкого дыма, несущегося на высокую стену со стороны леса. Легкие забивались его горькими на вкус частицами. Я медленно вдыхал и так же плавно выдыхал, наслаждаясь воздухом прошлой битвы. Там, где горели леса, я и мои люди перехватили диких, что пытались прорваться на нашу территорию. Никто не уцелел. Вернее я всех лично изрубил без разбору. И ни капли об этом не сожалел.

В обличии человека, не дракона.

В последнее время тот не реагировал на мои призывы. Я знал причину. Но упрямо молчал, не желая вступать в бессмысленные споры.

Сколько дней я не спал? Два, пять? Неделю... хотя кому я врал, я точно знал до гребаной секунды, сколько не появлялся дома. Сколько провалялся без сна на жестком армейском тюфяке, чувствуя, как ее запах пробирается в ноздри, камнем оседая на мозге, пуская в нем свои корни.

Да я дышать не мог, стоило вспомнить бархат ее кожи, когда касался ее там, на празднике.

Когда узнал, что пошла одна к людям... думал раздавлю собственными руками, как я орал на Грету, что посмела отпустить... злился и боялся за нее. Бежал сломя голову, воображая, что навредят или обидят. А когда увидел в блике огненного пламени... Прекрасную, манящую. Ее волосы, спускающиеся до поясницы, гибкое тело с, мать ее, ТАКИМИ формами, что я захлебнулся от слюны, давясь ею, не способный отвести взгляд.

Тогда я окончательно пропал. Как никогда раньше. Ни от одной женщины настолько не терял голову. Не думая, не соображая, поддаваясь единственному непреодолимому желанию чувствовать ее, танцевать с нею. Ее движения, эти робкие вздохи. Думал, глупец, что читал ее как открытую книгу, ловя дрожь там, где сам дотрагивался до нее.

Хотел же уйти... вырывал себя из ее желанных объятий, оставляя рядом с ней свою проклятую душу. А когда наконец вырвался и побежал, пораженный тем, насколько все остро ощущается, когда она рядом... То почувствовал себя опустошенным внутри... одиноким.

Дракон ревел, поворачивая меня обратно... он ломал кости, грыз зубами, лишь бы я вернулся... вернул его к своей истинной. Я легко поддался... поддался как мальчишка, решив на все наплевать и позволить себе чувствовать ее, чувствовать к ней.

Лучше бы я ушел. Или нет — лучше бы сдох на месте.

Потому что увидел в чужих объятиях.

Сука-а-а!

Я сначала не понял. Даже не поверил глазам, моргая как сумасшедший. Вдруг это иллюзия или плод моего больного воображения. Я помешался на ней, заболел ею и сейчас в агонии брежу.

Но сколько бы я ни открывал или закрывал глаза, развидеть все это не получалось. Ее в ласкающем тело платье обнимал другой мужчина. Его руки по-хозяйски касались ее так, как совсем недавно. Но самое поражающее меня, заставляющее застыть в немом крике, чувствуя, как меня поглощает жгучая ревность, — ее взгляд. Он говорил о том, что она его знает.

Я тогда сорвался... но, как оказалось, не зря, особенно после того как узнал, кого эта тварь пригрела под своей юбкой. Как только представлю, что она позволяла ему делать, как делать и насколько смело, так все... злость мигом выедала мне мозги, блокируя во мне человеческое.

Метаморф, дикий.

Силен ублюдок, но куда ему супротив меня.

А когда вернулся назад, то ее и след простыл... хотя нет, не простыл... она как ни в чем не бывало вернулась домой, лживая тварь. Я не возвращался обратно, я летел, пожирая по пути ее запах, как пес шел по следу, чуть ли не прижимаясь к земле, чтобы собрать все до единой молекулы.

Сначала думал убью... просто возьму и сам казню... за то что туманила мне башку. За то что посмела заставить все это чувствовать по отношению к ней... даже в какой-то момент подумал, что и истинность — ложь. Ее проделки... Но поймав ее взгляд, этот овечий беспомощный взгляд, когда она на меня смотрела, сидя на треклятом диване, изображая из себя невинную... понял, что смерть для нее будет просто. Не наигрался и не насытился ее болью... ее унижением.

Но когда вернулся на границы... заставить себя полететь обратно не мог... боялся. Не за то что убью, нет... за то что прощу, снова попадая под ее ядовитые чары.

Ветер пронизывал каждую косточку, я кутался в теплый плащ, но и это не особо помогало. Холод отрезвлял мысли... колючими иголками втыкаясь мне в кожу.

Там впереди уже закат, в черной дымке, с кровавыми лучами он выглядел зловеще, вторя моему настроению.

Я хмуро улыбнулся, принимая решение немедля спуститься вниз. Сейчас. Сжал кулаки, предвкушая его страдания.

Ступеньки быстро привели меня на нижний ярус. Солдаты, занятые рутинной работой, занимались каждый своим делом.

Кто-то чистил оружие, расположившись на деревянном столе. Кто-то уже лежал, прямо на земле подложив под голову обычный мешок. Встречая меня, они сразу вскакивали, вытягиваясь в привычном приветствии, я же всего лишь хмуро кивал, продвигаясь к своей цели.

В казематы спустился быстро. Каждый шаг гулко отлетал от стен. Я слышал тяжелые капли, падающие на каменный пол. Здесь было темно, сыро, воняло потом, фекалиями и кровью.

Я подошел к небольшому углублению, всматриваясь в темноту. Открыл ржавую скрипучую дверь с узкими решетками. И с небывалым наслаждением втянул воздух.

Здесь пахло болью. Дурманящий запах. По венам забурлила кровь, вызывая во мне ярость. Я с наслаждением посмотрел на окровавленного пытками, в гематомах и ссадинах метаморфа, висящего на цепях.

Глава 48

Небольшая, но достаточно вместительная палатка трещала под натиском ветра, издавая жалостливые звуки. Темная тяжелая парусина, лучший материал для тех, кто привык жить под открытым небом, расходилась крупными волнами. Но воздух в этом темном помещении, освещенном тусклым магическим фонарем, был теплый. Отчего женщина, стоящая там и расчесывающая длинные светлые волосы, могла находиться в палатке в легком платье и не мерзнуть. Ее плавные изгибы приковывали взгляд. А тонкие голени, выглядывающие из-под длинного струящегося подола, открывающего аккуратные маленькие пальчики, вызывали у мужчины, стоящего рядом, сладкое томление в груди и в паху.

Облокотившись на длинное бревно, служившее опорой для всей конструкции, вот уже четверть часа он внимательно следил за обыденными движениями своей женщины. Его глаза, как у хищного зверя, горели зеленым огнем, бликуя в темноте, особенно когда он не без удовольствия отмечал, как натягивается тонкий материал на аппетитных округлых ягодицах или на девичьей упругой груди. Он точно знал, как выглядит любая часть ее тела без одежды. Как мягка и притягательна молочная кожа, на которой даже при легком нажатии оставались следы его страсти.

Но, несмотря на его возбуждение, предаваться любви со своей женщиной он не торопился. Она была не в настроении. Тем более он и сам, пока его не отвлекли мысли о желанной Ливии, непрестанно переживал за сына.

Женщина развернулась, заканчивая приготовления ко сну. В ее еще молодых глазах стояла упрямая решимость. Она сжала губы и села на низкую кровать, заплетая волосы в тугую косу.

— Ты точно уверена, что хочешь этого? Там же твоя дочь! А если она не примет нашу сторону?

Мужчина, говоря все это, с трудом стянул с себя тяжелые доспехи. Потянул за края нательной рубашки, пропитанной потом и грязью, обнажая мощный торс, обтянутый натруженными за день мышцами.